Начало агонии. Из книги Альфреда Кятнера «Белый флаг над Данцигом»:

   "В начале марта, когда мы сидим за кофе, мы неожиданно слышим свист снаряда. Посреди двора бараков на Боссевег взметнулся фонтан земли. Все выбежали наружу. Сзади раздается крик лейтенанта Родеса: "Все в укрытие!" Никто не обращает на него внимание.

   С этого дня начинаются постоянные авианалеты. Сначала о них еще сообщают сигналом воздушной тревоги, но потом русские штурмовики /1/ целыми днями совершают налеты, сбрасывают свои маленькие бомбы или строчат из пулеметов и бьют из бортовых пушек.

   Нам приходит приказ перебраться в подвалы Технического Института. Это на другой стороне широкого стадиона и мы остаемся за тонкими стенами котельной барака. То, что с нами ничего не случилось, является чудом. Между тем, капитан Колльманн и лейтенант Родес забрали своих жен из своих данцигских квартир в расположение части и теперь женщины постоянно находятся в котельной. Колльманн поручил мне присматривать за его женой. "Знаете, мы очень хотим быть вместе ", - говорит он мне. По его взгляду я понимаю, что он убежден в бесперспективности обороны Данцига.

   В воздухе совсем не видно немецких истребителей, вместо них над нами висят Иваны, теперь они летают и на «Ме-109», с прямыми крестами /2/ на крыльях. И когда, задрав головы, все беззаботно наблюдают за ними, эти звери открывают огонь из всех стволов. О всякой планомерной работе больше нельзя и думать. Провизия доставляется с перебоями, отдельными посыльными. Наш упорядоченный быт начинает постепенно разваливаться.

   10 марта, из-за постоянных авианалетов, оставаться в бараках стало невозможно. Капитан Колльманн уходит в находящийся по соседству жилой район, чтобы найти пустующие частные квартиры. Вопреки притоку беженцев, свободную жилплощадь ещё можно найти. Многие жители покинули Данциг, многие постоянно пытаются его покинуть. Говорят о самолетах, которые должны вылететь на запад с аэродрома в Лангфуре. Некоторые пытаются раздобыть себе место на корабле в гавани, но большинство гражданских возвращаются в город, разочарованные.

   Маленькая Кристель фон Рёлленкамп по-прежнему с нами. Никто не спрашивает, где её разбитая квартира. Она не отходит от Рёлленкампа, а иногда спит с ним ночью на одной лавке. Капитан Колльманн давно это видит, но ничего не говорит. Напротив, каждый раз, встречая их на лестничной клетке, он, по-военному безупречно, приветствует их.

   Переезд в конфискованные частные квартиры длился не более двух часов. Теперь у нас есть свой адрес: Данциг-Лангфур, Хайлигенбруннер Вег, дом 4 /3/. Квартира на нижнем этаже принадлежит обергруппенфюреру /4/ «В», из комсостава национал-социалистического мехкорпуса /5/. Но обергруппенфюрер уже неделю как отбыл "по служебному предписанию" в Западную Германию со всеми домочадцами. Другие владельцы квартиры не объявились.

   Слева от двери в гостиную, окна которой выходят на улицу, висит картина с личным посвящением начальника штаба Лутце. "Наверное, не влезла в чемодан", - говорит Рёлленкамп.

   Штаб нашего батальона разделился. Капитан Колльманн с несколькими солдатами живет через несколько домов дальше по улице, лейтенант Родес с супругой, фельдфебель Нойхауз, обер-ефрейтор Зидемунд и я - в квартире обергруппенфюрера. Массивный письменный стол, удобное кресло с подголовником, одним словом – все, что нужно для комфорта в случае, если для комфорта будет настроение. Во всяком случае, теперь мы под защитой толстых капитальных стен, а внизу имеется подвал, в котором можно укрыться по крайней мере от атак русских штурмовиков.

   Остальные жители дома рады нашему соседству. Они видят в нас свою опору и полагают, что мы им можем чем-то помочь. По нескольку раз в день они спускаются к нам и спрашивают, что мы изволим пожелать, хотим ли мы поесть или привести в порядок обмундирование. Разговоры с ними всегда заканчиваются одним и тем же: „Чем всё это закончится?" Нам лишь остается успокаивать людей, что с гражданским населением Данцига ничего не случится. Мы убеждены: или город своевременно капитулирует, или фюрер предпримет какую-то "особую акцию"для вызволения Данцига.

   Продовольствия у нас хватает, так как бывший владелец квартиры не успел опустошить кладовую. В остальном, наш интендант, капрал Левенс, постоянно обеспечивает нас мясом и жирами, так что с утра до вечера мы можем питаться бифштексами. Из продуктов, только с хлебом начинаются перебои. Связь со службами снабжения часто прерывается.

   Русские находятся на ближних подступах к городу. Разговоры о том, что русское наступление с юга направлено в сторону от Данцига, влекут за собой новые успокоительные слухи. „Видите,"- говорят гражданские, - „они проходят мимо Данцига. С нами ничего не случится." То, что при этом русские штурмовики постоянно обстреливают дома и улицы, люди от волнения как-будто не замечают. Кажется, никому не приходит на ум, что русские намерены окружить город вместе с Готенхафен /6/ в большом котле. Все беспокоятся за свой мирок и прежде всего, за своё драгоценное барахло.

   Не следует забывать, что население города, в отличие от остальной Германии, не привыкло к многолетним катастрофическим авианалётам. Однако, большинству жителей теперь, кажется, ясно, что через несколько дней русские будут в Данциге: с каждым днем грохот артиллерийского огня становится ближе.

   Теперь семьи с верхних этажей на Хайлигенбруннер Вег постоянно сидят вместе с нами в подвале. Принимаемые горожанами меры отличаются от тех, что стали обыкновением среди жителей городов Западной Германии, уже привычных к бомбардировкам. Самые важные предметы быта - спиртовой кипятильник, кровати и ручная кладь, постоянно находятся в подвале, так как об артиллерийских снарядах, которые уже иногда падают на город, не оповещают воем сирены. Население Данцига превращается в пещерных людей. Кажется, что русские штурмовики чаще висят над городом, нежели отсутствуют.

   Во второй половине дня мы сидим и заполняем бланки полевой почты. Абсолютно бессмысленное занятие, так как никто не верит, что письма когда-нибудь отправят их адресатам, но оно успокаивает нервы.

   Вечером я стою на Боссевег с капралом Левенсом, который все еще проживает в бараке рядом с Техническим Институтом. Я как раз собираюсь отправиться на нашу квартиру с продовольствием для пяти человек, когда в 500 метрах от себя слышу громкий хлопок. На месте нашей квартиры вырастает грибовидный фонтан дыма и пыли. Я бросаю провизию и бегу назад на Хайлигенбруннер Вег. Бомба угодила в молочную лавку напротив.

   На крыльце нашего дома перевязываются Зидемунд и фельдфебель Нойхауз. Они сидели лицом к окну, которое от ударной волны разлетелось на тысячу осколков. При моем появлении, обер-ефрейтор Зидемунд улыбается."Мы скоро закончим", - говорит он. Слава Богу, в очередной раз все обошлось. Глаза не задеты, и осколочные раны от стекла на лице и на руках были быстро перевязаны.

   Нам предписано оставить радиостанцию в Глетткау /7/, так как город окружен и русские нажимают со всех сторон. „Город, естественно, будет сдан“, - мы утешаем гражданское население, но сами в это не верим.

   Приказ гауляйтера Форстера гласит, что всем годным к военной службе мужчинам запрещается покидать город, и что каждый должен исполнить свой долг до последнего. Никто не мог предвидеть, что сам гауляйтер спустя 48 часов уплывет в Данию.

   Около 20 марта положение города становится отчаянным. Под налётами штурмовиков и артобстрелами, гражданские больше не выказывают прежней уверенности. На Адольф Гитлер Штрассе, в пригороде Лангфур, лежат раненые, во многих дверях лежат убитые. Это сущий ужас.

   События этих дней лишний раз доказывают, что самых сложных ситуациях именно женщины сохраняют присутствие духа. Угрюмо и молча, они помогают везде, где нужна помощь. Никто больше не спрашивает, что скоро произойдет. Все понимают, что единственный выход - это немедленная сдача Данцига. Люди пытаются успокоить нервы за какой-нибудь работой или заданием.

   Воззвания командования Вермахта и партийных начальников к населению следуют одно за другим. Уже прошли нескольких волн набора в фольксштурм, всем выдают винтовку или что-нибудь, что еще способно стрелять. Всё это кажется полным безумием. Утром, по пути в комендатуру крепости в качестве связного, на Хальб Аллее я вижу двух мужчин в униформе, висящих на ветвях придорожных деревьев, недалеко от Оливских Ворот. Началась одна из самых страшных трагедий Данцига. Каждого схваченного без особого письменного разрешения, патруль сразу ведет к следующему дереву. Напечатанные таблички кончаются словами: „Я был дезертиром", или „Я был слишком труслив исполнить свой долг согласно своей клятве". Несчастному вешают такую табличку на грудь, на шею накидывают веревку. Это ужасно. В большинстве случаев, повешенные - это престарелые фольксштурмисты, у которых не осталось сил сдерживать русских, наступающих из района Оливы. Видя безнадежность положения, они лишь ещё раз хотели увидеть свои семьи и просто шли домой. 

   Каждое утро я по три раза проверяю своё портмоне, при мне ли мой пропуск, так как аллея деревьев с повешенными становится все длиннее.

   Я вынужден идти по тротуару мимо этих несчастных, почти касаясь головой подошв повешенных. Никто не слушает долгих объяснений забывшего пропуск, встреча с патрулем заканчивается быстро и с ожидаемым результатом.

  С ростом панических настроений, с улиц города исчезает еще недавно с такой гордостью носимая партийная униформа. В двадцатых числах марта, каждый – сам за себя. Снова и снова люди в последний момент пытаются попасть на корабль в гавани за большие деньги или благодаря личным связям, чтобы выскользнуть из мышеловки. Но лишь немногим удается получить место на отходящем корабле или катере. Теперь положение города стало абсолютно безнадежным. Переполненный тысячами беженцев с востока, под постоянно усиливающимся артогнём и внезапными авианалетами, Данциг ждет свою участь. Сейчас едва ли найдутся люди, которые ещё говорят о деблокировании Данцига. Каждый отдает себе отчет, что конец будет ужасен, если город немедленно не капитулирует. Между тем, русские полностью окружили Данциг." 

Перевод собственный. 

Примечания: 
1. в тексте – Тiefflieger
2. в тексте - Balkenkreuz
3. юго-восточный район пригорода Лангфур, протянулась между Адольф Гитлер Штрассе и лесополосой
4. генерал-полковник
5. в тексте – NSKK, Nationalsozialistisches Kraftfahrkorps
6. Гдыня
7. населенный пункт на берегу Данцигской Бухты между Гдыней и Вестерплатте

Немецкие карты рассказывают.

  Благодаря одному доброму человеку, добрался до карт Группы Армии «Висла» за первую декаду марта 1945-го. А на них – «старые знакомые»: штрафной полк СС «Кальтофен» и 503-й тяжелотанковый батальон CC. Посмотрим, что сулят им карты.

1.3.45 
Штрафной полк СС «Кальтофен», вместе с 503-м тяжелотанковым батальоном CC, находится в оперативном подчинении 337 ПД. Тяжелотанковый батальон является таковым только на бумаге: на 19.2.45 503 –й ттб-н укомплектован 29-ю самоходками /штуги 3 и 4, ягдпанцеры 4 и ягдпанцеры 38/ На 1.3.45 оборона 337 ПД проходила по линии Вольше /левый фланг/ -Бжесно – ручей /правый фланг/ между шоссе Грабау-Бобау и Поншау.

С 1 по 3 марта 1945 на участке 337 ПД изменений нет. (Наши части приводили себя в порядок и брали «языков». Одним из «языков» оказался эсэсовец из «Кальтофен», который сообщил, что третий батальон штрафного полка принял на пополнение 300 латышей из 1-го полевого запасного латышского батальона. Labadiena, dārgi draugi.)

4.3.45 – мощный удар наших соединений вдоль шоссе Грабау – Бобау. 337 ПД откатывается в Прейсиш-Старгард, её участок обороны занимает 35 ПД под командованием карателя Рихерта. Полк «Кальтофен» исчезает с карты, хотя в пояснениях значится как находящийся в подчинении 35 ПД. 503 ттб-н CC переподчиняется 83 ПД, обороняющей участок шоссе Липпинкен – Пельпин юго-восточнее Прейсиш-Старгард.

5.3.45
Удар наших соединений от Бобау на Домбровкен в сторону Прейсиш Старгард. Немецкая карта рисует убедительное рассечение линии обороны многострадальной 337-й ПД надвое. 503 ттб-н CC укомплектован 8-ю боеготовыми «королевскими тиграми» и по-прежнему находится в подчинении 83 ПД. 35-я ПД обороняется левее 337-й ПД на участке кирпичный завод – Липпинкен, с полком СС «Кальтофен» в своем подчинении.

6.3.45
Удар наших соединений на Прейсиш-Старгард и взятие города. 503 ттб-н CC вместе с 337 ПД откатывается севернее Конрадштейн к Кокошкен. /Стоит напомнить, что пациентов психиатрической больницы Конрадштейн нацисты использовали как сырьё для варки мыла в институте медицины г. Данциг./ 35-я ПД вместе с остатками полка СС «Кальтофен» уходят из города на северо-восток по последнему свободному мосту через р. Ферзе, мимо госконзавода на Шпенгавскен.

7.3.45
Прорыв наших соединений к озерам севернее Прейсиш-Старгард на двух направлениях: Шварцхоф - Шёнек и Линфитц – Локен, на участке обороны 542-й народно-гренадёрской и 251-й пехотной дивизий. 337 ПД и 503 ттб-н CC обороняются по линии северная оконечность озера Цдунцер Зее – господский двор Линивкен. 35-я ПД вместе с «Кальтофен» обороняют ж/д и шоссе Прейсиш-Старгард – Диршау на рубеже Сварошин.

8.3.45
Карта показывает общую неразбериху в рядах немецких войск. Немецкие части отходят на север по всему фронту. 542-я НГД генерал-лейтенанта Карла Лёврика (1076, 1077, 1078 ПП) обороняется на участке Клешкау – Катцке, 337-я ПД вместе с «королевскими тиграми» 503-го ттб-на удерживает участок шоссе Катцке – Малин /вне дорог «КТ» безнадежно вязли в раскисшем грунте/, 35-я ПД с «Кальтофен» обороняется на участке Малин – ж/д станция Кляйн Мюльбанц. Точно нанесен на карту обходной маневр 8-го ГТК на Майстервальде, чуть ли не до начала выдвижения наших танков. Предположительно, сработала немецкая радиоразведка. На укрепление обороны шоссе от Майстервальде на Домахау у немцев более суток, чем они не замедлят воспользоваться.

ИЗ ЖБД 2 УА за 8.3.45: «По показаниям пленных, части 23, 83, 337, 35 и 252 пехотных дивизий получили приказание отходить в направлении Данциг.» Не соврали, колбасники.

9.3.45
В пояснениях к карте указано, что в составе 503-го ттб-на CC 7.3.45 находилось 3 боеготовых «королевских тигра». 542-я НГД обороняет участок Бушкау – Домахау – Фоссберг, 35-я ПД вместе с «Кальтофен» обороняет участок Клешкау – Катцке – фольварк Швайцерхоф.

10.3.45
542-я НГД прочно удерживает участок Бушкау – Домахау – Фосберг. Точно указан обходной маневр наших танков через Козенберг на Бушкау /группа подполковника Гуржий/, вместе с точной нумерацией нашей танковой бригады.

  Подводя итог разбора немецких карт данцигского направления за первые 10 дней марта 1945-го, можно сказать, что они отличаются точностью и оперативностью нанесения разведданных на бумагу. Немецкий картограф, наверное, очень гордился своей работой, когда в колонне пленных брёл на восток спустя каких-то пару недель.

Белый флаг над Данцигом.

Из книги Альфреда Кятнера "Белый флаг над Данцигом". Перевод собственный:


"Ровно в  7.00 утра /27 марта/ сотни вражеских стволов открывают ужасный ураганный огонь по наполовину разрушенному Данцигу. Вся западная линия обороны города, от горы Хагельсберг до Епископской горы, содрогается от взрывов. С громким воем над нашими головами  пролетают снаряды и разрываются в районе вокзала и башни Хохе Тор. Позже огонь переносится вглубь и ведется точно по старой части города.

Через узкие смотровые щели в стальных дверях мы глядим на лежащий под нами город. Вся земля гремит и дрожит. После звука каждого выстрела проходят доли секунд, прежде чем мы видим грибовидное облако, поднимающееся в старой части города. В течение долгих часов, когда мы до полудня сидим под этим ураганным огнем, нервы у каждого напряженны до предела.

форты Хагельсберг с крыши Мариенкирхе

Я выкурил примерно 30 сигарет в первую половину этого дня, чтобы просто чем-нибудь себя занять. Мы сидим, прижавшись к сырым стенам, и наблюдаем за страшным спектаклем внизу в городе, где тысячи человек сидят, запертые в подвалах.

Мариенкирхе и центр Данцига с фортов Хагельсберг

В 12.30 огонь внезапно прекращается. Мы готовимся к атаке. Но для неё еще не время. Глухой гул в воздухе возвещает о группе русских летчиков, которые подлетают к городу в плотном построении. Откуда-то из района газового завода, немецкая малокалиберная зенитка открывает беглый огонь. Затем снова дрожит земля и облака пыли поднимаются в городе. Тридцать летчиков беспрепятственно сбрасывают свою бомбовую нагрузку на Данциг. Спустя пять минут после того, как они исчезли, примерно в 12.50, как на команде, снова начинается артобстрел. В густых облаках дыма никто не может сказать, где рвутся снаряды и как теперь выглядит город. Вид с горы Хагельсберг на город закрыт стеной дыма над Штадтграбен. Так продолжается до вечера.

Снизу, до нас доносится треск горящих домов. Артиллерийский огонь почти умолк. Еще несколько минут, и русские попытаются проникнуть в город.

здание суда (в центре) с Мариенкирхе

Капитан Колльманн снова собрал нас вместе со всех позиций. Пригнувшись, мы уходим с горы Хагельсберг в южном направлении, мимо здания суда, в сторону Епископской горы. Примерно 2 часа ночи. Оглядываясь, я еще раз советую Зидемунду достать себе в городе штатское платье и незаметно уйти. Дорога каждая секунда. Но он лишь пожимает плечами. В городской панике он потерял семью; его дом, наверняка, разбит. Теперь ему все безразлично.

Бишофсберг с крыши Мариенкирхе

Рёлленкамп отправил меня в переднюю траншею, послушать передовую. Я осторожно ползу вперед. С русской стороны из динамиков льется музыка, затем доносится: „Говорит Комитет свободной Германии. Немецкие друзья, сдавайтесь и в Москве вас ждут  десять тысяч белоснежных кроватей“.  Рёлленкамп притих. „А ведь они правы”, - шепчет он,  - „ наши собственные люди продали нас и в течение долгих лет держали нас за идиотов.” Мы лежим примерно 10 минут и пристально наблюдаем за нейтральной полосой, где ничего не происходит, кроме снова льющейся из русских динамиков танцевальной музыки. „Скорей бы они пришли, чтобы вся эта грязь закончилась”, - проклинает Рёлленкамп. Но нам обоим не по себе от этой мысли.

Возвращаясь назад, мы натыкаемся на убитого. Мы переворачиваем его: молодой парень из фольксштурма, едва ли 16 лет, в правом виске рана с обожженными краями. Винтовка лежит рядом. Бедный парень, он больше не мог это вынести!

Между тем ночь почти проходит. Около 3.00 часов мы снова собираемся у входа в бункер. С темными мешками под глазами, на узелке шерстяных одеял, сидит бледный капитан Колльманн. Мы говорим о сдаче.

Теперь мы во власти обстоятельств. Оставшееся без пополнений, наше подразделение должно поднять белое знамя на Епископской горе, чтобы русские без сопротивления могли занять позиции над городом, удерживаемые отдельными подразделениями. В противном случае русские снова начнут долбить из орудий, и это было бы ужасно для людей, еще остающихся в старой части города. Колльманн не говорит ни "да", ни "нет". Он слушает споры и дымит одну сигарету за другой. В этот момент он вызывает во мне жалость: сидя на шерстяных одеялах, он похож на изможденную женщину.


Лейтенант Родес притоптывает землю вокруг себя и говорит что-то про „должны предпринять” и нет ли, дороги к гавани, чтобы как-нибудь выйти. Кто-то указывает на море огня позади нас и спрашивает: „Вы хотите там пройти?” Это просто смешно. Никто не слушает Родеса, который продолжает притоптывать землю.

Я и сегодня не знаю, откуда у кого-то в руке внезапно появилась большая белая простыня. Не говоря ни слова и не ожидая мнения Колльманна, мы выходим с простыней наружу. На животе ползем до самой передовой. Солдат постарше держит простыню за левый край, я – за правый. Третий лежит справа от нас с карманным фонарем в руке. Если мы теперь поднимемся и русские начнут стрелять, мы будем как мишени в тире - но сейчас мы об этом не думаем. Мы влезаем на маленький травянистый холм, растягиваем простыню между нами, которая освещается третьим солдатом с карманным фонарем. – Белый флаг над Данцигом !

На другой стороне мы слышим русскую речь. До нас доносятся окрики, которые мы не понимаем, затем слышатся немецкие слова. Еще медля, недоверчиво, двое русских с автоматами влезают к нам на холм. „Война капут?”- спрашивают они. "Да", - говорим мы, - „война окончена”. Все больше русских поднимаются на холм. Осмелев, они с интересом  рассматривают нас и хлопают нас по плечам. „Гданьск капут, война капут, Гитлер капут ”, - кричат они нам.


Двое из них сопровождают меня к бункеру, из которого мы вытаскиваем капитана Колльманна и других. Мы не знали, что русские находились от нас всего в 150 метрах. Первые слова, которые я слышу в плену, произносятся с венским акцентом: „Я даю вам честное слово, что вся ваша собственность будет вам оставлена”, говорит один из русских.  - „Только, не злитесь на меня, друзья, мне нужны часы, карманные фонари и драгоценности”. У нас отбирают всё, что у нас есть, и мы свободно двигаемся на восток. Путь на Данциг для русских открыт."

К вопросу о боевом духе гарнизона г. Данциг: как немцы с укрепленных высот драпали.

   Заинтересовался обстоятельствами боя за высоты Бишофсберг и Хагельсберг, прикрывающие Данциг с запада. Поиски информации привели к неожиданному выводу: штурма высот не было. Это тем более странно ввиду того, что к марту 45-го, бастионы высот Бишофсберг и Хагельсберг оставались единственными капитальными фортификационными сооружениями, прикрывавшими город с запада: в начале 20 века городские бастионы «Елизавета», «Каррен», «Вибен», были срыты, а канал перед ними засыпан.

   Из статьи Хайнца Вельнера «Последние дни сражения за Данциг» /Heinz Voellner, Die letzten Tage der Schlacht um Danzig/:

«In der Nacht vom 27. zum 28. fielen die letzten deutschen Bastionen im Westteil der Stadt, der Hagelsberg und der Bischofsberg, in russische Hand. Soweit man es aus dem Bericht von A. Kätner entnehmen kann, wurde der Hagelsberg zuerst geräumt. Eine etwas undurchsichtige, keiner kämpfenden Einheit angehörende Gruppe verließ den Hagelsberg gegen 2.00 Uhr und begab sich zum Bischofsberg, wo sie bald darauf die weiße Fahne hißte. Es darf angenommen werden, daß sie infolge des Ausfalls der Nachrichtenverbindungen von dem angeordneten Rückzug hinter die Mottlaulinie nichts gewußt hat, sonst hätte sie diese Chance wohl genutzt.» 

Перевод:
«В ночь с 27 на 28 (марта) последние немецкие бастионы в западной части города, Хагельсберг (Градовая Горка) и Бишофсберг (Епископская Горка), оказались в руках русских. Как можно понять из сообщения A. Кятнера, первой была полностью оставлена (гора) Хагельсберг. Нужно принять во внимание, что ни одно боевое подразделение из состава группы не оставило Градовую Горку до 2.00 ч., после чего (все) перебрались на Епископскую Горку, где вскоре после этого был поднят белый флаг. Можно допустить, что это было сделано неосознанно, вследствие незнания о запланированном отходе за линию Моттлау (за реку Моттлау), иначе боевая группа, пожалуй, использовала бы этот шанс.» 

    При всей ироничности слов о «неосознанной сдаче в плен», цитата немецкого автора представляет интерес. Из неё видно, что 27 марта командованием немецкого гарнизона был отдан приказ об общем отступлении в город, но из-за потери связи с частями, он не был доведен до всех подразделений. Это согласуется с показаниями пленных, показавших, что 27 марта было потеряно всякое управление гарнизоном.

    О том, как происходил развал немецкой обороны в западных пригородах Данцига «на местах», свидетельствует взятый в плен во второй половине дня 27.3. командир 25-го егерского полка 12-й авиационно-полевой дивизии полковник Веймар:

«В течение первой половины дня русские усилили нажим в районе ШИДЛИЦ и начали обходить фланги полка, в котором оставалось не более 350 человек. В 16.00 я получил приказ отойти на западную окраину ДАНЦИГ, где организовать оборону. Связь с батальонами была потеряна, я послал связного с приказом – отойти батальону, - и ждал его возвращения. Неожиданно ворвались русские и захватили меня в плен.»
                                                                                                               Из ЖБД 2 УА за 28.3.45 

(Очевидно, Веймар имеет ввиду бой за кварталы 375, 374, 373 и церковь Св. Духа, шедший с 10.00 до 15.00 27.3.45)

     Хотя укрепления Хагельсберг указаны как боевая задача дня 27.3. для 46-го СК (108, 186, 341 СД), журнал боевых действий 65 Армии (105, 46, 18 СК) генерал-полковника Батова никак не упоминает о штурме «объекта 7», он же «крепость Хагельсберг».
Кроме того, на направлении высоты также действовали дивизии левофлангового, 18-го стрелкового корпуса (15-я, 37-я гвардейская, 69-я СД).

     Карта боевых действий 69-й СД обозначает форты Хагельсберг как линию разграничения с южным соседом, 46-м стрелковым корпусом, причем форты были нарезаны 413-й СД 46 СК. Журнал боевых действий 413-й стрелковой о штурме фортов г. Хагельсберг не упоминает. Указано, что дивизия вошла в город, «не встречая серьезного сопротивления».

     Из всех ЖБД дивизий 18-го СК, журнал боевых действий 69-й СД, пожалуй, заслуживает наиболее пристального внимания. В нем подробно описан бой северо-западнее Хагельсберг во второй половине дня 27 марта, перешедший в ночной:

«На своем основном рубеже обороны - лес сев-вост высоты 76.5 – юго-западная окраина ЦИГАНКЕНБЕРГ, противник оказал мощное сопротивление огнем, производя массированные огневые налеты из всех видов артиллерии ... и этим сковывал действия частей дивизии, которые к исходу дня 27.3.45 продолжали оставаться на рубеже, достигнутом к 16.00 27.3.45 /высота 76.5/.
.....
Части дивизии ночью на 28.3.45 активных действий не прекращали и в 1.30 28.3.45, сбив противника с рубежа: лес восточнее высоты 76.5. – заводы /объект 65/, продолжали наступпать в направлении на товарную станцию ДАНЦИГ». 

Таким образом, к 2.00 28.3.45 части 69-й СД отрезали форты Хагельсберг с севера.

     Просмотрев журналы боевых действий стрелковых дивизий 65-й Армии, единственное упоминание о фортах Хагельсберг я нашел в ЖБД 407-го стрелкового полка 108-й СД. В 7.00 28.3. полк занимает укрепления Хагельсберг. Всё крепостное оборудование захвачено в целости. Данных о пленных нет.

    К этому времени высота Хагельсберг была отрезана и с юга: части 321-й "сибирской", 354-й и 44-й гвардейской СД, при поддержке танкистов 8-го ГТК /59-я и 60-я гвардейские танковые бригады, 28-я гвардейская мотострелковая бригада, 125-й гвардейский саперный батальон, батарея ЗИС-3 1070-го ЛАПа, 269-й гв. минполк/, добивали остатки немецкого гарнизона в районах: кладбище /6.00/, кварталы 365 и 366 /7.00/, Нейгартен /8.00/.

    Одновременно, штурмовые группы 186-й СД, наступая левее 354-й и 44-й гвардейской, в направлении объекта 130 /казармы юнкеров/, перерезают железную дорогу и на участке между центральным ж/д вокзалом и каналом Радаун врываются в центральные кварталы города.

    Что касается горы Бишофсберг, бой за укрепления этой высоты никак не отражен в ЖБД наступавшей в направлении Бишофсберг 326-й "мордовской" СД 116 СК. Указано, что уже к 13.00 27.3. части дивизии овладели объектом «учебное поле» непосредственно к западу от Бишофсберг, а к 18.00 27.3.45 овладели кварталом «11», находившимся у восточного склона горы, и вышли к каналу Радаун. То есть, уже к вечеру 27 марта, гарнизон Бишофсберг оказался в окружении наших подразделений с востока, юга и запада. Возможно, этим была обусловлена быстрая сдача в плен гарнизона Бишофсберг и перебравшихся к ним солдат с горы Хагельсберг. Последние, став свидетелями мощной атаки 69 СД в 1.30, отрезавшей их от северного пригорода Лангфур, очевидно, поспешно оставили свои позиции и, через боевые порядки своих частей, ещё удерживавших основательно разбитый 2-ым КАБРом квартал 367, дали деру к южным соседям, но узнав, что те сами с вечера находятся в полукольце, предпочли сдаться и сдать мощные в инженерном плане укрепления.

    К 9.00 28 марта, с зачисткой кварталов 17, 18, 19, 20 и 21 штурмовыми группами 321-й и 326-й стрелковых дивизий и занятием объекта 189 /бывшая резиденция комиссара Лиги Наций/ бойцами 44-й гвардейской и 354 стрелковых дивизий, части 2-й Ударной и 65-й Армий на широком фронте завязывают бой за городские кварталы.

    К 12.00 28.3.45 всё было кончено - немецкий гарнизон отброшен за Мотлаву. В марте 45-го даже немцы не хотели умирать за Данциг.

Вид на мосты Der Grüne Brücke и Der Kuhbrücke через Мотлаву

Послесловие. 

Уже после написания статьи решил «пробить» фамилию Кятнер из статьи Хайнца Вельнера. Оказывается, Альфред Кятнер является автором книги «Белый флаг над Данцигом» (Alfred Kätner, Weisse Fahne über Danzig, 1950). Как потенциально ценный источник «с той стороны», книга сразу была заказана.

О моральном облике эстонских частей из состава Группы Армии "Север"

    Просматривая Дело №6 с переведенными трофейными немецкими документами из Фонда 500 (ЦАМО)  http://wwii.germandocsinrussia.org/ru/nodes/1-fond-500 , наткнулся на любопытные донесения. Они касаются эстонских частей, в том числе, из состава немецких 23 и 227 ПД. Обе дивизии принимали участие в обороне Данцига в марте 1945-го, действуя против частей 2-й Ударной Армии генерал-полковника ФЕДЮНИНСКОГО.

  Однако, документы интересны не только этим. Они дают картину морального облика эстонских частей Вермахта, защищавших, казалось бы, свою, родную, Эстонию.

Поистине надежную защиту получил Данциг в лице уроженцев Рейхскомиссариата Остланд.

И снова о «Кальтофен».

    Прочитал работу молодого польского историка Яна Данилюка «Штрафной лагерь СС и полиции в Мацкау под Гданьском».

Jan Daniluk, Obóz karny SS i policji w Maćkowach pod Gdańskiem

  

    Мой интесес к штрафному лагерю СС в Мацкау вполне объясним: в феврале-марте 1945-го заключенные лагеря направлялись на пополнение личного состава штрафного полка СС «Кальтофен».

     Не стану подробно останавливаться на всей статье. Она, бесспорно, заслуживает вдумчивого прочтения. Приведу лишь один абзац, который представляет срез с морального облика личного состава штрафного полка:

    «Спектр проступков, на основании которых эсэсовец мог быть осужден и помещен в лагерь, был относительно широкий. Он охватывал как обычные преступления (напр. кража, оскорбление, подлог, убийство), как и преступления, связанные с несением военной службы (дезертирство, самоволка с места службы, отказ выполнять приказы, нападения на командный состав, самострелы, порча военного оборудования и тому подобное). Кроме них, существовал также раздел нарушений, которые обозначались как „Angriffe auf Rasse, Volkskraft und Sittlichkeit” /нападение на расу, народ и мораль/, среди которых находились Rassenschade, то есть "преступления против расы" (напр. интимные контакты с неарийками), и Widernatürliche Unzucht - "противоестественный разврат" (в понимании судопроизводства SS), напр. педерастия.

В Мацкау эсэсовцев также отправляли за недосмотр обязанностей, напр. допущение бегства узников.»

   Возможно, кто-то даст более точный перевод с немецкого упомянутых преступлений.

Добавлю, что в начале марта третий батальон штрафного полка СС «Кальтофен» пополнили латышами из 15-й дивизии СС. Были в полку и украинцы. Солдатская книжка одного из них, некоего Ивана Савчука, давно бродит по просторам Интернета.  

   Для интересующихся, короткое видео на польском:
http://www.trojmiasto.pl/wiadomosci/W-Gdansku-karano-SS-Mannow-n37085.html